Развлекательный портал

Я видeл, кaк Лeoнид Ильич курил — eдинствeнный, ктo мoг пoзвoлить сeбe смолить в стeнax спoртивнoгo сooружeния (рaсскaзывaли, чтo в целях Брeжнeвa eгo любимыe сигaрeты «Нoвoсть» дeлaли сo спeциaльным бeлым фильтрoм и в жeсткoй упaкoвкe), нo исполнение) нeбoжитeлeй из прaвитeльствeннoй лoжи зaпрeтoв нe сущeствoвaлo.

Имeннo блaгoдaря в пeрвую oчeрeдь бoлeльщику нoмeр oдин Брeжнeву, нe умaляя зaслуг тoгдaшнeгo кaнaдскoгo прeмьeрa Пьeрa Трюдo (сeгoдня кaбинeт министрoв в Oттaвe вoзглaвляeт eгo наследник Джaстин), и сoстoялaсь истoричeскaя супeрсeрия Хомикус советикус–Кaнaдa рoвнo пoлвeкa нaзaд, пoскoльку oкoнчaтeльный пoлитичeский вeрдикт o прoвeдeнии мaтчeй «сoвeтскиx любитeлeй прoтив кaнaдскиx прoфeссиoнaлoв» — крылaтaя фрaзa тeлeкoммeнтaтoрa Никoлaя Oзeрoвa — принимaлся пeрвыми лицaми гoсудaрств.

Нo Пьeр Трюдo, кoтoрoгo нaзывaли «oтцoм Кaнaды» и «пoвeлитeлeм клeнoвыx листьeв», oблaдaтeль чeрнoгo пoясa пo кaрaтe, прaктичeски ничeм нe рискoвaл, кaнaдскиe гaзeты нaпeрeбoй утвeрждaли, чтo иx xoккeисты «сoжрут русскиx сырыми». Нaoбoрoт, считaл: xoккeйнaя бaтaлия с сoвeтскими xoккeистaми дoбaвит вистoв к рeйтингaм.

Гeнсeк Брeжнeв стaвил нa кaрту спoртивный прeстиж стрaны, к кoтoрoму сoвeтскиe вoжди oтнoсились дoвoльнo трeпeтнo. Oтвлeкусь нeнaдoлгo oт xoккeя и привeду пaру истoричeскиx фaктoв.

Гдe спoрт, тaм всeгдa пoлитикa

Стaлин пoслe Oлимпиaды 1952 гoдa, кoгдa нaши футбoлисты прoигрaли югoслaвaм (сoвeтский вoждь к тoму врeмeни врaждoвaл с югoслaвским лидeрoм Иoсипoм Брoз Титo), гнeвнo спрoсил у Бeрии: «Кaк пoступaют с вoинскoй чaстью, кoтoрaя пoкрылa сeбя пoзoрoм?» — «Рaсфoрмирoвывaют, тoвaрищ Стaлин!» — oтчeкaнил видалый цaрeдвoрeц Бeрия. И бaзoвaя кoмaндa сбoрнoй Совдепия — ЦДКA былa рaспущeнa, счaстьe, чтo футбoлистoв нe aрeстoвaли. Кaпитaн «кoмaнды лeйтeнaнтoв» Aлeксeй Гринин в вoсьмидeсятыx рaсскaзывaл мнe, чтo пo приeздe с Финляндии нa Лeнингрaдский вoкзaл игрoки дoлгo нe выxoдили изо вaгoнa, oпaсaлись, чтo чeкисты прямo с пeррoнa oтвeзут иx нa Лубянку.

Стaршeгo трeнeрa футбольной сборной Бескова по (по грибы) поражение в финале европейского первенства ото испанцев в 1964 году (между прочим, исполинский успех — «серебро») уволили — в ЦК КПСС советчик Хрущева Константину Ивановичу объяснил: сборная Советы проиграла на глазах злейшего врага советской власть имущие — генералиссимуса Франко, подорвав престиж страны. Сказав тютелька в тютельку, как мне рассказывал Бесков, фразу такого содержания: «Не волнуйтесь, Костюха Иванович, сборная не останется не принимая во внимание тренера, а вы без футбола». По образу ни парадоксально, дурак референт оказался прав: хрущевские персонал «вычистили», а Бесков-то без футбола невыгодный остался…

Так что где спорт, после этого всегда политика, хотя так присутствовать и не должно.

Припомнил эти истории невыгодный ради красного словца — они с фактами в руках свидетельствуют, на каком уровне в Союз Советских Социалистических Республик принимались ключевые спортивные решения. Набережные Челны был не из трусливых: фронтовик, пособник парада 1945 года на Красной площади, возглавивший в 1964-м наговор против Хрущева, в те времена, о которых чудненько речь, был, что называется, в самом соку.

Сие позже Леонид Ильич превратится в дряхлую развалину, став персонажем многочисленных кухонных анекдотов. А в 1972 году сотворилось самое жаркое и засушливое советское латона, генсек был бодр: плавал в Крыму сверху катере с Фиделем Кастро, охотился в Завидове с госсекретарем США, аксакалом американской политики Генри Киссинджером в преддверии визита президента Никсона и с завидной энергией мотался вдоль стране — от Красноярска до Алма-Аты…

Ссыльнополитический обозреватель, писатель Андрей Колесников, не чаяно — не гад (во всяком случае, для меня) обратившийся к теме хоккея и подаривший ми свою книгу про суперсерию «Холодная партизанщина на льду», пишет:

«Благодаря суперсерии исполинский хоккей, который в то время конечно был Большим, стал неотъемлемой долею советской идеологии. Собственно, выражение «народ и объединение едины» было далекой от жизни метафорой, кабы не считать двух объединяющих факторов, следовать которые в 1970-е интуитивно держался Лёша Брежнев, — память о Великой Отечественной и окей.

Хоккейные баталии приравнивались к политическим. Зажиточно вспомнить, какое значение придавалось играм с Чехословакией, в которых навсегда ощущались особое ожесточение и специфический смысл. А вот суперсерия прорубила окно в Атлантику, столько нестандартным образом закрепив реальное оттепель 1972–1974 годов и положительную эмоцию в отношениях с атлантической цивилизацией, символом которой несколькими месяцами допрежь того стал визит Ричарда Никсона в Москву. В человеческом плане Никсон нравился Брежневу, Набережные Челны — Никсону: фотографии Владимира Мусаэляна фиксируют сие эмоциональное сближение и то, с каким комфортом чета лидера общаются друг с другом, и в какой-никакой домашней манере генсек разговаривает, на выдержку, с Генри Киссинджером — прямо как со своим помощником».

Постановление играть с канадскими профессионалами генсек принял вперекор мнению «серого кардинала» партии Михаила Суслова, которого соратники вслед глаза называли «человек в футляре». Передовой идеолог СССР Суслов считал, как будто эта сомнительная затея может поделаться несмываемым позорным пятном на гордом знамени советского спорта, тем сильнее что на Олимпиадах и чемпионатах решетка и Европы на сборную СССР сыпался (до)подлинный золотой дождь — какой же нус, настаивал Суслов, подставляться?

Категорическим противником суперсерии выступал и всесокрушающий Комитет государственной безопасности — чекисты опасались, кое-что кто-либо из игроков может впасть в соблазн на баснословные гонорары и остаться после границей. Хотя многолетний шеф Лубянки Юра Андропов искренне хоккей любил, с удовольствием принимал у себя динамовских звезд Виталия Давыдова, Валюха Васильева, Александра Мальцева, именно симпатия настоял на переезде из Риги в Москву перспективного тренера Виктора Тихонова, назначенного тренером сборной (было сие через пять лет после суперсерии — в 1977 г.).

Однако и здесь без Брежнева не обошлось. Тихонов вспоминал, почто, когда его вызвал председатель спорткомитета Министерства обороны Никола Шашков, по «кремлевке» раздался звонок, сообщили, почему Виктора Васильевича ждут на Лубянке. Внизу ранее ожидала машина со спецсигналами, которая в считаные минуты домчала тренера рижского «Динамо» для площадь Дзержинского. К кому его везут — никак не сказали.

Тихонов говорил, что прошли с сопровождающим одну приемную, ужотко вторую, вошли в длинный кабинет, идеже в конце за столом сидел глава КГБ. Час беседовали о хоккее, и едва только потом Андропов сказал, что вызвал Виктора Васильевича по части поручению Генерального секретаря ЦК КПСС, кой дал распоряжение, чтобы Тихонов одинаково со сборной возглавил ЦСКА! Юреня Владимирович с не свойственной чекистам откровенностью заметил, в чем дело? лично он хотел бы глядеть Тихонова в московском «Динамо» (команду со времен адама курировали МВД и КГБ), но тезис Леонида Ильича — важнее.

Интересно, почему Тихонов попытался отказаться — в Риге ему нравилось — и опосля сам удивлялся собственной смелости, однако не менее интересно, что и Андропов никак не стал настаивать, дал время взвешенно по сию пору обдумать. Через неделю снова пригласил к себя и уже подчеркнул, что работать в ЦСКА, совмещая передовой пост в сборной страны, придется. Чисто вспоминал Виктор Васильевич, во миг разговора Андропову позвонил секретарь ЦК КПСС Зимянин, ведущий КГБ включил громкую связь и сказал: «У меня Тихонов сидит, неважный (=маловажный) хочет принимать ЦСКА». В ответ Зимянин иронично заметил: «Юра, твоя милость скажи ему, что в твоем кабинете безвыгодный принято отказываться». И оба засмеялись, предмет обсуждения. Ant. выход был решен.

И это один с штрихов, что точка зрения Контора превалировала во всех отраслях, в волюм числе и в спортивной. И, как уже было сказано меньше, всесильное ведомство, заботясь о чистоте мундира — неожиданно среди хоккеистов объявятся «невозвращенцы», — идею сражений с профессионалами, эластично говоря, не поддерживало.

Болельщик победил генсека

Этак что поводов для колебаний у Леонида Ильича было целый ряд. Но болельщик в Брежневе победил генсека — Ленюся Ильич, как и миллионы обычных людей, жаждал эпохального хоккейного зрелища.

И показание одного из главных спортивных событий двадцатого века целиком можно было бы начать едва (ли) не за год до первого вбрасывания деньги в монреальском «Форуме» — с октября 1971 возраст, когда Брежнев поручил председателю Совета Министров Подмосковия, по-нынешнему — премьеру, Алексею Косыгину повалить валом с визитом в Канаду, где высокого гостя принимал Пьер Трюдо. Протокольную том — переговоры, подписание документов о сотрудничестве посередине странами — совместили с неофициальной: посещение матча профессионалов «Ванкувер Кэнакс» — «Монреаль Канадиенс». В такой мере что Косыгин, занимавший второй шутцпункт в государстве, стал первым советским руководителем высшего ранга, побывавшим для играх НХЛ, хотя сотрудники личной охраны изо девятого управления КГБ высказывались напересечку поездки на игру, тревожась о безопасности показ при скоплении двадцатитысячной аудитории.

Да и офицеры могущественного ведомства, обладающие секретной информацией, неважный (=маловажный) догадывались: их шеф, сам в прошлом добрый спортсмен, Косыгин был чемпионом Ленинграда после академической гребле, что позволило ему вплоть до преклонных лет сохранять прекрасную физическую форму, выполнял прямое мандат вождя. Предсовмина даже сфотографировался вперед матчем на память с капитаном «Монреаля», десятикратным обладателем Кубка Стэнли Анри Ришаром, в соответствии с прозвищу Ракета, а по прилете в Москву высказал генсеку осторожное мировоззрение, что играть с канадцами, вероятно, дозволяется…

Крепкий хозяйственник, как его называли, Лёня Косыгин — из сталинских кадров — был, знамо дело, членом Политбюро, что требовало и искусной византийской дипломатии, благодаря тому что предсовмина, видимо, догадывался, какой результат хочет услышать его непосредственный директор.

Доподлинных фактов о том, что положение обсуждался коллегиально на Политбюро, налицо денег не состоит, в стенограммах это не зафиксировано, установлено лишь, что армейский болельщик Набережные Челны после матча со «Спартаком», вслед за который в основном члены Политбюро болели, был способным торжествующе начать заседание: «Ну, словно мы вам вчера?» Или в пыл совещания выйти в комнату отдыха, идеже шла трансляция хоккейного матча.

Недюжинный форвард ЦСКА и сборной Анатолий Фирсов (к слову, достославный Вячеслав Фетисов со смехом рассказывал ми, как на награждении в Кремле мустешар спорта Марат Грамов, произносивший «багминтон» и «валибдол», орудие Горбачева и его земляк по Ставрополью, перепутав спортсменов, представил Фетисова генсеку: «Михаил Сергеевич, познакомьтесь, ледовый боец Вячеслав Фирсов…») в наших разговорах мало-: неграмотный раз вспоминал скандальный матч после «золото» со «Спартаком» в 1969 году, идеже неожиданно главным действующим лицом оказался Набережные Челны.

Перед самой сменой ворот в третьем периоде (если так были такие правила) армейцы отыграли одну шайбу, так рефери гол не засчитал, решив, почему секундой раньше прозвучала сирена. Наставник Тарасов эмоционально потребовал пересмотра судейского вердикта, только арбитры настаивали на своем.

Позже Анатолий Владимирович на глазах у всей страны — шла хорда трансляция — увел команду со льда. Фирсов рассказывал, подобно ((тому) как) к нему, капитану армейцев, забегали генералы: «Немедленно подите на лед!» Но он отвечал точно по-военному: «У нас один правитель — Тарасов! Скажет, будем играть!»

Перерыв затянулась — многие головы могли побежать, и в первую очередь голова тренера армейцев. Шутки были плохи: промежуток времени главы государства рассчитано по минутам, а полковник Тарасов вынуждал Верховного главнокомандующего заторможенно ждать продолжения матча, на словно и штатский диссидент тех лет когда оно будет в воскресенье бы не решился. По словам Фирсова, в конце концов с правительственной ложи спустился помощник Леонида Ильича и отчеканил, обращаясь к Тарасову, всего одну фразу: «Леонид Ильич просил рассказать, что вы играете с огнем!» — просто-напросто тогда матч продолжился.

«Спартак» стал чемпионом, а с Тарасова сняли достоинство заслуженного тренера СССР, но позже вернули. Татьяна Анатольевна, дочь Анатолия Владимировича и самочки великий тренер, рассказывала мне, вроде в двухкомнатной квартире на «Соколе», идеже они с семьей скромно прожили всю сказка (жизненная), папа упал на кровать и заплакал, поелику звание заслуженного тренера для него было наивысшим. Фейерверкер возвратили через несколько месяцев, и Тарасов со своим неуступчивым характером скажет председателю Спорткомитета Союз Сергею Павлову: «Я понял, из-за что сняли, но не понял, из-за что отдали…»

Павлова, пропорционально, перед суперсерией на Старой площади, идеже располагался ЦК КПСС, жестко предупредили: «Сергей Павлович, на случай если проиграете все матчи, положите партбилет нате стол». Аппарат партийной номенклатуры, как флюгеру ощущавший настроение высшего руководства, наравне шутили в те времена, колебался в сопровождении с линией партии — играть или никак не играть?

У себя дома в Астраханском переулке (досто)памятный телекомментатор Николай Озеров, гостеприимно принимавший меня, молодого журналиста, рассказывал, чего в те годы он часто бывал сверху Старой площади у 1-го заместителя заведующего отделом пропаганды Центрального комитета партии Ксана Николаевича Яковлева и вел с ним долгие беседы о хоккее.

Лично в прошлом блестящий спортсмен, многократный фаворит страны по теннису, Озеров не дрогнув убеждал Яковлева, курировавшего в том числе и спорт, зачем «канадцы играют блестяще, но приставки не- боги! Нашей команде победить полностью по силам. Хотя будет дупелину трудно…» А уж артистизма, с тем чтоб привлечь на свою сторону высокопоставленного партийного руководителя, Николаю Николаевичу было безлюдный (=малолюдный) занимать, он профессиональный актер, покорял мхатовскую сцену миром с великими Грибовым, Яншиным и Ливановым.

К мнению Яковлева в Политбюро прислушивались, да после публикации в «Литературной газете» статьи «Против антиисторизма» дьявол попал в опалу (инициатором народного гнева встречный идеологически вредной публикации выступил новеллист Михаил Шолохов и позицию нобелевского лауреата поддержал лучший идеолог партии Михаил Суслов) и был отправлен послом в Канаду, идеже хоккея-то уж насмотрелся вдосыть.

Именно в Канаде Александр Николаевич, которого а там называли «архитектором перестройки», излагал секретарю ЦК КПСС в соответствии с сельскому хозяйству Горбачеву идеи демократизации и гласности, какими судьбами имело для страны кардинальные последствия, от случая к случаю Михаил Сергеевич стал генсеком.

Прочий Брежнев

Хоккей, возникший у нас в 1946 году, изначально именовался канадским — по мнению имени родоначальников. Тут тоже своя шарада — как разрешили считавшийся буржуазным очертание спорта? По одной из версий, хиханьки-хаханьки нравилась маршалу Ворошилову, но ближе к истине что и говорит, что идеей загорелся сын вождя Сюра Сталин, организовавший команду военных летчиков, а медянка папа, «лучший друг физкультурников», покровительственно глядел на забавы сына — не более того бы не пил.

И хоккей в Союз Советских Социалистических Республик мгновенно обрел популярность — на заберег выходили знаменитые и узнаваемые футболисты, сделавшие себя имя и в нашем хоккее — с мячом! Только все спортсмены в стране в те Век Петра были в статусе «любителей» — числились мастерами в заводском цеху, инструкторами физкультуры, пограничниками неужто военнослужащими.

На самом деле, иными словами Николая Озерова, против канадских профессионалов играли советские гладиаторы, подле несопоставимых зарплатах. Нашим ведущим хоккеистам нет слов время суперсерии, когда советские звезды Чай, Якушев, Харламов творили на льду подумать только, заокеанские менеджеры предлагали контракты с проставленной в чеке «единицей»: число нулей, говорили, впишите сами! Ни одна собака на астрономические заработки не польстился.

Наша сестра с шестидесятых уже громили канадцев для чемпионатах мира, но по коренной своей профессии они были студентами, безвыгодный пробившимися в НХЛ. Первые победы приносили эйфорию — доказывали успех советской школы хоккея, однако не сразу приходило понимание, что нужен был разный раздражитель, иная мотивация. Нужен был, разве хотите, гамбургский счет!..

В шестидесятых годах сборная Подмосковия играла против юниоров «Монреаля», усиленных впятером хоккеистов основного состава во главе с легендарным голкипером Жаком Плантом.

Пройдут годы, и Плант — басня канадского хоккея, как у нас Лёва Яшин в футболе, — придет с переводчиками ранее первой игрой в Монреале к двадцатилетнему Третьяку и горазд подробнейшим образом объяснять, как пристало играть против Эспозито, Хендерсона, Маховлича, показывая всё-таки на макете. Владислав говорил, что-что доподлинно не знает, чем руководствовался канадский «укротитель шайб», наподобие называли Планта, но, вероятнее общей сложности, испытывал жалость к русскому мальчишке, которого должны были загрызть Эспозито, Курнуайе, Паризе…

И причины тому были: канадские тренеры Маккеллан и Дэвидсон прилетали в Москву ранее суперсерией посмотреть двустороннюю игру сборная Гулаг — ЦСКА, где Третьяк пропустил хоть 9 шайб. Вывод напрашивался сам на лицо: по возвращении домой наблюдатели поведали игрокам, по какой причине советский вратарь — самое слабое компонент в сборной. Они не знали, сколько Владислав на следующий день причитается) был жениться на Татьяне и в мыслях был на предстоящей свадьбе, а малограмотный на льду. И поступок Жака Планта свидетельствовал о его благородстве соответственно отношению к коллеге.

Кстати, в матче с «молодежкой» «Монреаля» единственную шайбу в воротища Планта забросил армеец Владимир Набережные Челны. К семье Леонида Ильича он никакого взаимоотношения не имел, но именно с-за него у популярного телекомментатора Яника Спарре, напарника Николая Озерова, возникли проблемы. Председателем Гостелерадио долгие годы был Сернуля Георгиевич Лапин, который однажды вызвал Спарре «на ковер». В в таком случае время в хоккейном «Спартаке» играл однофамилец руководителя вещания Игуля Лапин.

Вот председатель Гостелерадио и сказал комментатору с раздражением: «Вы в стопка вчера в матче ЦСКА–«Спартак» без устали говорили: «Брежнев грубо ошибся!» или — или «Брежнев недосмотрел…» Мы-в таком случае знаем, что этот хоккеист — однофамилец нашего Генерального секретаря, да вообразите себе ситуацию: кто-так проходит вечером мимо дома с открытыми окнами и, далеко не зная, о ком идет речь, слышит ваши критические критические замечания в адрес Брежнева. Что человек может пораскинуть мозгами и какие ассоциации возникнут?»

Спарре в прошлом был тяжелоатлетом, привык проглатывать большие веса. Кроме того, Иван Янович слыл человеком с юмором, ибо не раздумывая ответил: «…Хорошо, в следующем матче я буду вклеивать: «Плохо сыграл Лапин», «Опять ошибся Лапин…» Изошутка с начальством едва не стоила Спарре места в комментаторской кабине…

Пари на е коньяка

Матчи суперсерии — в канадской части изо-за разницы во времени педерача шла в записи. Хоккеисты выходили для лед, когда в Москве была глубокая нокаут. Председателю Гостелерадио строжайше запретили в ЦК КПСС говорить счет в игре — исключение было завершенно только для членов Политбюро. Так кто-то из друзей старшего тренера Всеволода Боброва ранним утречком поделился счастливой новостью с его женой Еленой Николаевной: сборная Советы выиграла в Монреале — 7:3, а первая госпожа советского хоккея под большим секретом обрадовала друга семьи Бобровых, главкома Сухопутных войск Ивана Павловского. Гендиректор по традиции совершал утреннюю пробежку со своим соседом сообразно даче — заместителем министра иностранных дел Николаем Фирюбиным, мужем министра культуры и секретаря ЦК КПСС Екатерины Фурцевой. Само собою, зашла речь о хоккее — Фирюбин с никак не свойственной дипломатам безапелляционностью заявил, зачем игра будет в одни ворота, безлюдный (=малолюдный) сомневаясь в победе канадцев. Павловский, органично посмеявшись, предложил пари — на шкатулка отборного армянского коньяка. Ударили по мнению рукам, и довольный замминистра уже предвкушал любовь элитного напитка в бокале. Конечно, словопрения он проиграл…

Между прочим, суффиксы: 1) -ша : докторша Фирюбина, властная Екатерина Фурцева, одно досуг курировала и спорт в стране. И, по одной с версий, о которой мне поведал поразительный вратарь и комментатор Владимир Маслаченко, была непосредственной виновницей ареста Эдуарда Стрельцова (на манер мы говорим о хоккее, но стократ же без футбола, раз куда ни глянь в спорте раскладывался кремлевский пасьянс).

И на этом месте мы должны вернуться к золотой олимпийской футбольной сборной, в 1956 година, когда после победы в Мельбурне состоялся горделивы прием в Кремле.

Герои, которых встречали впрямь по-царски — столы ломились безвыгодный только от деликатесов, но и ото спиртного, конечно, — позволили себе суффикс расслабиться. Да и высшие руководители государств себя мало в чем отказывали.

И вот тем временем первый секретарь Московского городского комитета партии Катюся Фурцева сделала Стрельцову королевское план — выдать за него свою 16-летнюю наследница Светлану, в комнате которой над кроватью висел изваянный из глянцевой обложки «Огонька» волос в волос центрфорварда.

Мы уже не узнаем, в какой степени серьезным было предложение одной с главных фигур кремлевского пасьянса, несомненно это и не главное. Важнее, что-нибудь Стрельцов отказал Фурцевой совсем отнюдь не в той форме, в которой было обычай общаться в стране с высокопоставленными партийными бонзами. Распаленный алкоголем Стрельцов в окружении друзей-футболистов, мало-: неграмотный задумываясь о последствиях, резко отшил Фурцеву:

— Как не бывало, я свою Алку ни на кого приставки не- променяю.

И оскорбительную выходку юного олимпийского чемпиона симпатия, конечно же, запомнила.

Спустя двойка года после олимпийского кремлевского застолья, рано ли Стрельцов по собственной глупости навлечет возьми себя неприятности, говорят, именно обиженная получай футболиста Екатерина Фурцева предвзято доложит тогдашнему вершителю судеб Никите Сергеевичу Хрущеву о происшествии, которое случилось на подмосковной даче в поселке Быль. И разъяренный первый секретарь ЦК КПСС прикажет:

— Неумолимо наказать, посадить надолго!

Не только лишь замминистра, муж Фурцевой, отказывался чистую монету) в шансы нашей хоккейной сборной — в первую очередь планировалось транслировать только первый турнир: в Политбюро полагали, что в случае неудачи не к чему дальше огорчать советских людей. Микола Озеров, у которого, как рассказывал новеллист Александр Нилин, маршал Ворошилов попросил в один из дней автограф, сказав изумившемуся от внимания знаменитого полководца Николаю Николаевичу: «А в таком случае внуки не поверят, что я Озерова видел…» — в тетуня дни работал на мюнхенской Олимпиаде — нерадостно известных играх, где палестинские террористы захватили в заложники израильских спортсменов, многие с которых погибли.

Озеров присоединился к нашей спортивной делегации, посредь которой были сотрудники КГБ, нате пересадке в Париже и в том же Астраханском переулке у себя в родных местах с юмором рассказывал, как всю с дороги ломал голову: надо было отжаться с отчетностью в бухгалтерии — командировка-то была оформлена в ФРГ. И получи и распишись отель в Канаде валюту тратить было нетерпимо по финансовым нормам — один индивидуальность в двух странах одновременно находиться далеко не может: «Не Фигаро же я, в конце концов», — шутил Озеров. Хотя как только Николай Николаевич, которого наперво отправили из Европы только для один матч, по его словам, увидел, во вкусе по-королевски их встречают в Канаде, тревога с финансовой отчетностью закончилась.

Писатель Андрон Яхонтов заметил, что и этот турнир, проиграй мы крупно, могли маловыгодный показать, припомнив, как прервали трансляцию умереть и не встать время доклада Брежнева, когда симпатия закашлялся — текст дочитывал диктор.

Экспликация о Гагарине

В разных изданиях к юбилеям суперсерии постоянно публиковалась расхожая история про официальный прием в 1964-м, после зимних Игр в Инсбруке, идеже чествовали наших олимпийцев на банкете в особняке нате Воробьевых горах. Присутствовало Политбюро нет слов главе с Никитой Сергеевичем Хрущевым, до этого времени не догадывавшимся о коварных планах соратников числом партии по его смещению с поста руководителя государства. В часть же году Хрущева отправят сверху пенсию, но на олимпийском балу некто еще был всесилен, демократично принимая с соратниками «на грудь» в почтительность чемпионов.

И, по одной из версий, как на Воробьевых горах тренерам хоккейной сборной Аркадию Чернышеву и Анатолию Тарасову пришла в голову тезис обратиться к руководителю государства с просьбой: дозволить сборной СССР сразиться со считавшимися непобедимыми канадскими профессионалами. И несколько как Аркадий Иванович и Анатолий Владимирович попытались достать в союзники министра обороны Родиона Малиновского, да маршал ответил уклончиво: «Давайте, заходите возьми днях, обсудим…» Тогда обратились к Юрию Гагарину, обожавшему в порядке (помните строчки из песни: «…как сверху лед он с клюшкой выходил»), — любимцу Хрущева, кой и подвел Чернышева с Тарасовым к первому секретарю.

И находившийся еще подшофе Никита Сергеевич, выпив с тренерами-победителями и космонавтом №1 «по маленькой», дружелюбно отреагировал: «Да играйте себе!..»

Курьез сама по себе привлекательная, желательно бы в нее верить, да и фигуры в кремлевской картине задействованы планетарного масштаба: администратор советского государства, 1-й космонавт планеты, майордом обороны, знаменитые тренеры…

Смущало токмо, что никаких дальнейших событий вслед этим не последовало, хотя болтовня вождей и в те далекие времена «отливались в граните» и олигодон председатель Спорткомитета СССР, по-нынешнему — майордом спорта, как минимум на следующее утро обязан был мгновенно провести совещание, реализуя указание первого лица. А где-то — вроде как в пивной поговорили.

Известно, доподлинно восстановить реальность, а тем больше хронологию событий почти шестидесятилетней давности по зарез сложно, но я решил по внутренние резервы прояснить этот вопрос.

Один с моих соседей по дачной улице имени героя Гражданской войны маршала Блюхера — полуисторический капитан хоккейного «Спартака» и сборной Советский Союз Борис Майоров.

Их звездная трешница — братья Майоровы и Старшинов — останется в истории хоккея насовсем, недаром близнецы Борис и Евгений появились бери свет с разницей в двадцать минут; чистое пора хоккейного периода. В таком совпадении минус труда можно разглядеть указующий палец грядущей спортивной судьбы. (К слову, с Евгением Майоровым да мы с тобой исколесили мировые чемпионаты и Олимпиады.)

В выходные в соответствии с утрам я обычно отправляюсь на велопрогулку в Черкизовский друг) (города), расположенный в тыльной стороне спартаковской базы в Тарасовке, а Борюня Александрович Майоров в это время ранее возвращается с рыбалки на Пироговском рукотворное озеро и неизменно предлагает поделиться свежим уловом — щуками и окунями.

Возле наших воскресных встречах до меня ровно доносится оглушительный рев арены: «Шайбу, шайбу!!!» — призыв болельщиков, родившийся благодаря Борису Майорову, выступавшему и по (по грибы) футбольный «Спартак».

19 июня 1961 лета он вышел на поле московского стадиона «Динамо» в игре наперерез кому/чему ташкентского «Пахтакора». Зрители узнали известного хоккеиста и, развлекаясь, принялись читать: «Давай шайбу! Боря, шайбу!»

Возьми том памятном матче присутствовал и темпераментный болельщик, классик детской советской литературы Лёка Кассиль.

Куда менее известно, по какой причине Кассиль явился родоначальником отечественной спортивной литературы и большой экран. Его роман «Вратарь республики» и лента «Вратарь» с бессмертными песнями Исаака Дунаевского держи слова Лебедева-Кумача впервые живописали земля спорта, а конкретно футбола, чьим страстным болельщиком Левуся Абрамович был еще с детства.

Сиречь журналист он много писал о футболе в центральной прессе, сопровождал наши сборные в поездках по мнению стране и за рубежом и даже комментировал матчи купно с Вадимом Синявским. Именно Кассилю, сообразно мнению моего старшего друга Алекса Нилина, «футбол своей популярностью в нашей стране обязан близко так же, как самим футболистам».

Все-таки, так же, как и живущей уж полвека «кричалке» «Шайбу, шайбу!», ставшей пусть даже названием мультсериалов.

В июне 1961-го получай стадионе «Динамо» именно Лев Кассиль на взводе воскликнул:

— Теперь будем кричать «Шайбу! Шайбу!» и сверху футболе, и на хоккее!

Борис Майоров, благовременно, был капитаном сборной, игравшей поперек «молодежки» монреальской команды, усиленной профессионалами, и, от случая к случаю мы расположились в теньке у беседки держи его участке, даже вспомнил, наравне выходил с легендарным Плантом один получай один, правда, с фланга, но канадский привратник бросок парировал. Правительственный прием в 64-м Борец за славу Александрович, к моей радости, вспомнил в подробностях: скопом с выдающейся конькобежкой Лидией Скобликовой ровно капитан сборной СССР Майоров находился вслед за главным столом рядом с Хрущевым. И припомнил раздраженную реакцию главы государства для выступление олимпийского чемпиона Олега Протопопова — партнера фигуристки Людмилы Белоусовой, в некоторых случаях спортсмен стал жаловаться, что им на поверку негде тренироваться, поскольку катков с искусственным льдом в Союзе было один-два и обчелся.

Возмущенные слова Хрущева, которые последовали в отгадка, Майоров привел дословно: «Товарищ Белоусов! — воскликнул предводитель(ствующий) государства. — Если мы сейчас начнем конструировать Дворцы спорта, мы никогда неважный (=маловажный) переселим наш народ из подвалов и полуподвалов в квартиры!»

Я слушал Майорова и думал, каким громогласным был бы недовольство Хрущева, знай первый секретарь, почто Белоусова и Протопопов в 1979 году станут «невозвращенцами» и попросят в Швейцарии политическое (воровской) притон. Но самого Никиты Сергеевича к тому времени нате свете уже не будет.

Отечественный разговор с Борисом Александровичем перетек к приключенческой версии о просьбе Чернышева и Тарасова к главе государства. И Майоров отвечал категорично: «Не было ажно предпосылок для подобной темы. Я к тому времени выиграли пару чемпионатов решетка и для канадских профессионалов никакого особого интереса маловыгодный представляли. А вот когда мы стали девятикратными чемпионами, тем временем, думаю, и возник у них спортивный корысть к советскому хоккею — что же сие за команда такая, непобедимая?»

«Гагарин-в таком случае хоть был на том приеме?» — поинтересовался я. «Неужели твоя милость думаешь, Петр, что я бы маловыгодный заметил Юрия Алексеевича, — иронично ответил мои сосед и продолжил: — Повторяю, я был в двух шагах с Хрущева и утверждаю: Чернышев с Тарасовым к нему никак не обращались». Но я бы оставил эту хоккейную легенду с Гагариным сиречь метафору. Мы невольно видели в канадцах-профессионалах хоккейный мироздание — и полны были сначала мечтаний, а не вдруг и решимости взлететь в него.

Борис Майоров развеял Водан из мифов хоккейных шестидесятых. А его преемники 2 сентября 1972 годы на льду монреальского «Форума» развеяли анекдот о непобедимости канадских профессионалов.

Но в последний не уходите игру едва не сорвали. Водан канадец — фамилия его канула по мнению прошествии лет — подал в монреальский коллегия жалобу: во время Пражской весны, когда-никогда в 1968 году в Чехословакию вошли советские танки, его поставленный автомобиль попал под наш бронетранспортер. Канадец, отместку) того чтобы радоваться, что остался жив, требовал возмещения ущерба. И первая инстанция в качестве компенсации наложил арест получи и распишись хоккейную экипировку нашей сборной. Же не успел судья вынести декрет, как директор НХЛ Алан Иглсон выложил собственные двум тысячи долларов, мгновенно замяв функция.

И теперь ничто не мешало американскому арбитру Лену Ганьону бросить шайбу на льду «Форума». Секундная толковище еще не сделала полный цикл, как Фил Эспозито отправил шайбу в воротища Третьяка. И, как рассказывал Владислав, канадский игрок на «пятачке» после забитого гола похлопал его по части плечу: «О’кей», дескать, неважный (=маловажный) переживай, паренек, мы профессионалы и неважный (=маловажный) в бирюльки играем. «О’кей!» — автоматом ответил Третьяк. Хотя какой потом о’кей, через шесть минут в его воротца влетела вторая шайба и, казалось, тяжба запахло катастрофой.

Не уверен, яко генсек Брежнев в эти жуткие чтобы нас минуты на льду «Форума» прикуривал домашние фирменные сигареты «Новость» одну вслед другой, — счет Леониду Ильичу по трансляции наверняка доложили. А вот обычные советские людишки находились в предынфарктном состоянии.

Орган в монреальском «Форуме» в паузах играл скорбный марш Шопена.